Когда этот талантливый парень с Кокшетау только начинал проявлять свои композиторские навыки, знатоки музыкальной индустрии прочили ему успех, и оказались правы! Еркеш Шакеев приехав однажды в Алматы на конкурс «Жастар Дауысы», не только сумел покорить бывшую столицу и завоевать сердца миллионов слушателей, но и стать с годами одним из самых уважаемых и узнаваемых композиторов Казахстана и Ближнего зарубежья. От природы талантливый мелодист и поэт, он точно знает, как создавать безупречные композиции, о чем свидетельствуют сотни культовых хитов артистов казахстанской и российской эстрады. Однако в последние годы по собственному желанию он отказался писать поп-песни в пользу создания «настоящей музыки», способной занять достойное место в копилке культурного наследия и духовных ценностей. В эксклюзивном интервью для L’Officiel Kazakhstan Еркеш Шакеев рассказал о том, почему он называет свою музыку шепотом Бога, под тяжестью каких обстоятельств однажды он поправился до 100 килограмм, как ему удалось вырваться из оков сильнейшей депрессии и стать единственным в СНГ композитором, записавшим альбомы с тремя лучшими британскими симфоническими оркестрами.
Еркеш Кокенович, расскажите о самом начале вашего творческого пути? С чего начиналась ваша success-story?
Еще в школе я учился по классу баяна, но так как единственный учитель по музыке в нашем селе решил уехать, я так и не смог получить полноценного музыкального образования. После знакомства с Батырханом Шукеновым в Алматы, я настолько был впечатлен, что приехав обратно в Кокшетау, начал учиться играть на саксофоне. Благодаря старшему брату, который был школьным учителем и одновременно учился играть на трубе, саксофоне и кларнете, у меня был доступ к этим инструментам. С его разрешения, а иногда втайне от него, соединяя эти мундштуки и раструбы, я осваивал их. В Тимирязевской академии я учился на агронома, но мои друзья были из разных сфер, кто-то актерами театров, кто-то студентами института культуры. Мы частенько собирались и играли на гитаре, некоторые из них советовали мне задуматься о том, чтобы развиваться в музыкальном направлении, на что я всегда отвечал - таких как я миллионы и еще миллионы с образованием. Заниматься этим профессионально у меня не было ни в мыслях, ни в планах. Тем не менее, это не мешало мне во время учебы состоять в ансамбле, где я играл и на гитаре, и на саксофоне. Мы даже ездили на музыкальный фестиваль в Прибалтику и выступали на крупных московских площадках. Опять-таки повторюсь, у меня никогда не возникало мысли попасть в эту сферу, да и базы не было никакой, ни внутренней, ни образовательной, чтобы желать этого и, тем более, знать, как нужно работать и развиваться в музыкальной индустрии.
Поэтому вы и не спешили даже начинать работу в этой сфере…
Абсолютно верно, не думал, что когда-нибудь это может превратиться в мою основную профессию, но внутренний голос постоянно выводил меня на эту линию жизни. Было время, когда я около года работал в областном агропроме, но не вписался и ушел оттуда в комсомол, где верой и правдой отпахал около 10 месяцев. Но из-за неприятных семейных обстоятельств в моей жизни, мой шеф в ту пору – Валерий Михайлович Подлепенец – вынужден был попросить меня уйти с работы, но пообещав, что поддержит меня и даст хорошую рекомендацию. Мы всегда с ним были в хороших отношениях, поэтому, когда я сказал ему, что хотел бы участвовать в конкурсе «Жастар Дауысы», а у меня не было лишних денег, даже на поезд в Целиноград, он незамедлительно направил меня туда от обкома комсомола. И это стало одним из самых судьбоносных поворотов в моей жизни.
Вероятно потому, что именно конкурс «Жастар Дауысы» стал для вас той самой стартовой площадкой, где вы смогли полностью погрузиться в процесс творчества. Расскажите подробнее об этом периоде.
Именно! Дело в том, что на этом конкурсе я познакомился с невероятными авторитетами музыкальной сферы Казахстана – Бахтияром Тайлакбаевым и Борисом Лучинским - которые были членами жюри. Видимо, они увидели во мне потенциал, поэтому решили учредить еще одно призовое третье место, обеспечив мне тем самым путевку на республиканский конкурс. Через 2-3 месяца я уже направлялся на финал в Алматы и перед отъездом сказал своему отцу следующую фразу: «Я займу на конкурсе первое место и приз зрительских симпатий, а в перерыве во время концерта меня пригласят на работу». Как выяснилось, это было каузальное видение-интуиция, потому что мне действительно вручили первое место, приз зрительских симпатий, а в перерыве ко мне подошел Малик Ергалиевич Бидибеков, главный режиссер «Казахконцерта», и предложил работу в этой организации. Более того, у меня такое ощущение, что этот фестиваль был организован судьбой специально для меня, потому что он прошел один единственный раз и позволил мне заявить о себе. После этого случая, я всегда слушаю свой внутренний голос, который подсказывает, что мне нужно делать, чтобы выйти на правильный путь.
У меня такое ощущение, что фестиваль "Жастар Дауысы" был организован судьбой специально для меня, потому что он прошел один единственный раз и позволил мне заявить о себе.
Как мы понимаем, ваши первые композиции были написаны именно в стенах «Казахконцерта»?
Да, для вступительного прослушивания в «Казахконцерт», Малик Ергалиевич посоветовал мне написать 2-3 песни собственного сочинения, потому что видел меня именно в качестве барда. Я вновь вернулся в Кокшетау и буквально за одну ночь «накидал» 6 песен, причем 2-3 из них были завершены, а оставшиеся я дописывал уже с приближением даты прослушивания. В итоге я приехал в Алматы, выступил перед комиссией с собственными текстами и музыкой и меня приняли на работу. После прослушивания меня привели к замдиректору «Казахконцерта» Альпиеву Тлеубеку Нагиметовичу, который порекомендовал мне устроиться в коллектив «Арай» и затем устроил мне встречу в своем кабинете с Таскыном Окаповым и администратором его коллектива Сафаром Бабаевым. Я начал выступать с ними на сцене, в частности в перерывах между выступлениями Розы Рымбаевой и благодаря им объездил множество городов. Стоит ли говорить, что между нами завязалась настоящая мужская дружба?!
Также, я хотел бы отметить, членов жюри «Жастар Дауысы» в лице Нагимы Ескалиевой, которая сразу очень крепко по-братски полюбила меня, и Тлеса Кажгалиева, ставшего впоследствии моим близким товарищем. Тлес однажды сказал мне: «Жаль, что ты не закончил консерваторию, ты бы весь мир “порвал”!». Это был случай, когда он долго сидел над одной своей строчкой, никак не мог ее сочинить, а я ему просто, ее же, как-то напел и она подошла. В тот момент, поблагодарив меня, он сказал: «Все-таки хорошо, что ты не учился, я никак не мог вылезти из этого квадрата. В консерватории тебе бы точно мозги «заквадратили».
То есть вам благоволила сама судьба, посылая в нужный момент нужных вам людей…
Безусловно. Я помню все эти имена и хочу говорить о них, потому что для меня они все судьбоносные – каждое слово и действие этих людей сыграли немаловажную роль в моей жизни, служа ориентиром на протяжении всего моего тернистого и сложного пути. Именно они придавали мне уверенность в своих силах и постепенно раскрывали талант писать стихи и музыку.
А как вообще создается музыка Еркеша Шакеева?
Это изначально шло изнутри, я говорил как- то, что моя музыка — это шепот Бога. Я научился абстрагироваться от бытия, уходить в транс и начинать слышать различные мелодии или слова. Все это началось с 4-5 аккордов, которыми, кстати, я пользуюсь до сих пор, я не особо расширил гармонию с тех времен. Моя музыка строится на ощущениях и внутренних знаниях, которые я беру из «эфира». Более того, я стараюсь вообще не слушать чужую музыку, чтобы не попасть в их паутину. За всю свою карьеру у меня было только два момента так называемой криптомнезии – один раз, когда я случайно взял строчку из звучавшей отовсюду песни PinkFloyd, а другой случай был связан с произведением Игоря Саруханова. Игорь, впрочем, оказался не против, мы ему выплатили часть гонорара и по его рекомендации указали на обложке альбома, что это цитата принадлежит ему.
Можете ли вы приоткрыть завесу тайны и поведать нам, как, к примеру, создавалась песня «Девочка в платьице белом»?
Однажды мне с Москвы позвонил Була Сыздыков, они тогда с Кариной только переехали в Москву, и попросил меня написать текст к одной его мелодии. Я еще не успел приступить к выполнению этой задачи, а Булат мне звонит и говорит, что они как раз готовились к демонстрации, но им нечего показать. Я начал писать текст на кухне, в квартире на Кирова-Пушкина, включил магнитофон с мелодией, а у меня дочка по дому всегда в пышном белом платье бегала, и моя супруга Жанна предложила обыграть в тексте это ее белое платье. Я в уме зачитываю строки, вроде, подходит, в общем, написал все за 15-20 минут, звоню и начинаю диктовать текст Булату с Кариной. Позже они записали песню на студии и привезли в Казахстан настоящий хит. После этого я слышал, что Земфира, будучи еще неизвестной певицей, пела эту песню в Уфе, а Алла Пугачева говорила в интервью, что такие люди, как Шакеев, пишут песни на поднебесные темы. Возможно, это самая точная фраза, которая когда-либо характеризовала мое творчество.
Я в буквальном смысле разваливался.
Из-за постоянных стрессов однажды мой вес достиг отметки почти 100 кг.
А как же началось ваше сотрудничество с группой А-Студио? Это тоже было предрешено судьбой, как и все предшествующие в вашей судьбе встречи?
Однажды я решил участвовать на региональном конкурсе музыкантов в Москве, для которой нужна была фонограмма. Мой друг, Сафар Бабаев решил обратился за помощью к А-Студио. Сафар показал Байгали Серкебаеву две мои композиции, на которые нужно было сделать аранжировку. Когда мы пришли на запись, Байгали, узнав, что это мои песни, спросил: «А можешь и нам написать текст?». Я сказал - «конечно, да», ведь будучи на гастролях вместе с Розой Рымбаевой, мной на тот момент было уже написано пара довольно удачных текстов на чужие мелодии. Батыр позже говорил обо мне, как о текстовике – «мынау баланын шутьесы бар!» (смеется). Так появились «Белая река», «Стоп, ночь», «Сезон дождей», «Солдат любви», «Эти теплые летние дни». В итоге получилось так, что почти каждая песня стала хитом, после чего мы работали вместе долгие-долгие годы. Линия судьбы была просто удивительной, ведь если бы я не решился на этот конкурс, то мне не нужна была бы эта фонограмма, а если не нужна была бы фонограмма, то уверен, мы бы в любом случае познакомились с А-Студио, но гораздо позже и при других обстоятельствах.
Такое ощущение, что большинство ваших хитов создавались очень быстро, когда вы особо не заморачивались…
Нельзя сказать, что я не заморачивался, потому что после каждой написанной песни я очень сильно болел, не важно, потратил ли я на нее 15 минут или 2-3 дня. Fashion Girl, к примеру, я написал за час или полтора, но до этого я ходил весь в напряжении, практически не спал, пытаясь настроиться и «поймать» ту самую строчку, которая бы органично сочеталась с чужой мелодией. Я закончил ее к 4 часам утра и очень сильно болел после этого. Это, возможно, похоже на состояние, когда лекари принимают пациентов, «принимая» на себя все их болезни. Я писал в таких количествах, что мое тело не выдерживало, я в буквальном смысле разваливался, из-за постоянных стрессов однажды мой вес достиг отметки почти 100 кг. До сих пор, когда я вижу очень полных авторов-песенников или тех, кто с годами становятся все полнее и полнее, я точно знаю, что с ними происходит, потому что испытал это сам. Все это от того, что мы забываем о своем теле, все время находимся в духовном пространстве, выискивая ноты и слова из «эфира». Поверьте, в это время автор песен точно не думает о себе, поэтому и начинает разваливаться физически. Я радуюсь, когда вижу настоящего творческого человека, но мне искренне жаль что из-за своей деятельности он постепенно становится физически больным, причем, полнота – всего лишь одно из проявлений перегрузки. В этом смысле авторам, конечно, очень тяжело, прежде чем наступит гармония между творчеством и реальной жизнью.
Еркеш Кокенович, но ведь вы пишите песни на протяжении всей своей жизни – как вы сохраняете баланс, и как вам удалось справиться с возникшей бедой в виде лишнего веса?
Я начал умышленно писать меньше. Все годы я был бесперебойной творческой машиной – я мог написать любую мелодию в любом жанре и придумать любой текст на любую головоломку. Например, когда Батыр принес мне мелодию на песню «Твои шаги», я сразу сказал, что это англоязычная мелодия, на русском она не будет звучать. В итоге она пролежала у меня 1,5 года, а потом меня как “торкнуло”. До этого этой мелодии не могли найти применение многие российские исполнители. То же самое было с Fashion Girl, Аркаша Саркисян говорил, что и она у всей Москвы была, но только через несколько лет текст к ней был написан мной. В целом, предполагаю, что мне удалось справиться с “разгармонизацей» оттого, что я стал чуть меньше писать и задумываться о некоем балансе духовной и физической частей жизни. В 2011 году перед своим 50-летием к своему собственному удивлению я начал отказываться писать заказы, потому что понял, что это убивает меня, ведь я выполнял очень многое не только, как работу, но и просто по просьбам. И очень часто этим пользовались. Я не мог сказать «нет», потому что человек просил, а я знал, что могу помочь, поэтому садился и писал. Мое кредо – если ты можешь сделать, не отказывай и ничего не проси за это. Но в итоге это начало меня уводить от основной задачи – создавать настоящую музыку.
Что вы подразумеваете под словосочетанием «настоящая музыка»?
Попробую определить, даже если будет немного высокопарно: возможно это такой язык Жизни, особенное сочетание звуков и вибраций, передаваемое откуда-то извне через определенных людей, способных их воспринимать и оформлять. Это источник силы, возвращающий слушателя в его природное гармоничное состояние, показывающий его естественное величие и предназначение, освобождающий от заблуждений и условностей земной жизни. Эта звуковая, нематериальная субстанция делает его частью чего-то большого, возвышает его над суетой и тем, кто способен слышать, может открыть истинную сущность его природы. Это, возможно, просто информация в чистом виде откуда-то издалека, возможно давно знакомая, но закрытая пеленой повседневной жизни и земных забот, возносящее тебя над суетой и возвращающее человека к истокам своей Души. Поэтому люди, ищущие себя и свое мироощущение, находят такое состояние в той или иной музыке. И я знаю, что этот голос свыше есть и в моих произведениях и чтобы это понять, вам нужно всего лишь раз соприкоснуться с ней с правильным настроем.
Это звучит очень возвышенно. Как вы открыли в себе тягу к созданию классической музыки?
Знаете, тот период, когда я начал всем отказывать от написания эстрадных песен, у меня слово «нет» вылетало прежде, чем я успевал сообразить, что мне предлагают. Я не мог понять, что со мной происходит, но, подойдя к 50-летнему рубежу, уловил мысль, что должен начать создавать более одухотворенные вещи. Я начал отказываться от поп-музыки, хотя у меня не было никаких финансовых запасов, все это было интуитивно, я даже не представлял, к чему это может привести. Я не писал почти полгода, у меня была сильнейшая депрессия, может быть, сказывался средний возраст, а может это был такой поворотный момент в творчестве и в судьбе. Однажды, когда я пришел на капельницу в одну из городских больниц встретился с человеком, который оказался самим Ренатом Салаватовым, знаменитым дирижером, руководившим оркестром в Стокгольме, в Татарстане, в Казахстане. Если честно, я уже забросил эту идею, но попросил его посмотреть мои мелодии, которые, по моим ощущениям, подходят к симфоническому оркестру, так как ни к эстрадной музыке, ни к классике их нельзя было причислить. Он подтвердил мои догадки, став тем самым катализатором, подтолкнувшим меня возродить увядающую мечту и всерьез заняться музыкой в жанре неоклассики. Музыка, которую я сейчас пишу, это информация для очень одухотворенных людей с высоким уровнем сознания, желанием обрести гармонию и упорядочить внутренний мир. Бесспорно, в процентном соотношении таких людей не большинство в обществе, но они есть и именно для них я сейчас работаю. Более того, тяга объясняется тем, что мне с детства снились оркестры, как сейчас помню, это были виолончели, альты, скрипки, именно струнные. Причем, снилась уже готовая музыка. Мне всегда было интересно, с чем это связано и только сейчас, по прошествии стольких лет, имея на руках 2 полноценных альбома в жанре неоклассики и один в разработке, я понимаю, к чему сводились мои детские сновидения.
Видео с официальной страницы Еркеша Шакеева в Facebook
Вау! Целых 3 альбома! Как же они создавались, и сколько времени это заняло у вас?
Последние 3 года я работаю в постоянном напряжении, потому что работа с аранжировщиками и организация записей очень трудоемкие процессы, которые забирают много сил. Начиналось все с Раимбека Баталова, который посоветовал мне встретиться с Маратом Бисенгалиевым. Мы познакомились с ним в конце 2013 года, а в январе 2014 уже начали работать над аранжировками для совместного альбома, и эта работа пошла довольно-таки активно - всего через 3 месяца мы уже накопили материал на целый альбом, так как с нами работали очень талантливые аранжировщики Дмитрий Варелас и Тоби Янг. Однако до сих пор этот альбом требует доработки. Меня еще не все устраивает, материал не доведен до уровня high-class, и дело не в амбициях, их у меня уже почти нет, а в ответственности, потому что я хочу, чтобы наш труд слушали много лет. Надеюсь, что в свое время я завершу работу над этим, самым первым альбомом Inception.
После этого альбома, как мы понимаем, последовало ваше сотрудничество с зарубежными артистами, в частности в Лондоне.
Да, все верно. Вместе с Маратом Бисенгалиевым мы работали с продюсером Александром Ван Ингеном, специалистом компании DECCA, который в свою очередь открыл нам дорогу к Лондонскому симфоническому оркестру. К всеобщему удивлению, прослушав материал, они дали согласие на сотрудничество и первая запись состоялась в мае 2014 года на знаменитой студии AirStudio в Лондоне. Затем, через год, последовала запись на студии AbbeyRoad для соло фортепиано с известным британским пианистом Джоном Ленеханом. В следующей записи принимал участие виолончелист Александр Бэйли, это произошло прошлой осенью также на студии AbbeyRoad. В качестве саунд-продюсеров выступали известные специалисты: Джонатан Аллен, обладатель премии BAFTA, и Крис Кракер – номинант Grammy, легендарный продюсер, который работал над многими голливудскими фильмами, телепередачами и мюзиклами.
Видео с официальной страницы Еркеша Шакеева в Facebook
Однажды в буфете на студии AbbeyRoad мы совершенно случайно познакомились с дирижером и руководителем London Metropolitan Orchestra Энди Брауном, с которым буквально за 5 минут договорились записать и записали наш следующий альбом уже через несколько месяцев. Не могу не отметить, что мастеринг последней записи делал Эндрю Вальтер, имеющий в своей копилке 4 граммофона и 2 номинации Grammy, а саунд-продюсером выступил Стив Маклафлин – обладатель Grammy.
На эту запись мы привлекли один из лучших в Англии хоров London Voices, там же познакомились с саунд-инженером студии AbbeyRoad – Полом Притчером, который просто влюбился в мою музыку. Мы исписали с ним кипу бумаг во время редактирования, я не спал неделями и прослушал каждый трек, каждый шорох, каждую неправильно сыгранную ноту. Не совру, если скажу, что я отправил ему около 300 замечаний за месяц, который он моментально исправлял, что в итоге позволило нам собрать и закончить альбом за 1,5 месяца. Он сейчас уже сведен к финальному варианту, весь вопрос лишь в том, чтобы решить по какому пути его направить и выпустить, а также найти людей, которые будут заинтересованы этим проектом в долгосрочной перспективе.
Это невероятно!
Возможно, никому из современных авторов в СНГ еще не удавалось записать альбомы с тремя лучшими британскими оркестрами - с Лондонским симфоническим оркестром, с London Metropolitan Orchestra и в скором времени, точнее 19-го мая, к этому списку добавится Лондонский Королевский Филармонический оркестр, плюс ко всему с прекрасным британским хором LondonVoices. Я очень самокритичен по отношению к себе, но за эти работы похвалил себя, хотя делаю это крайне редко. Кто, слушая мои бардовские песни на заре карьеры, мог бы предположить, что через много лет я буду писать композиции для легендарных музыкантов-виртуозов и оркестров, которые готовы выступать с моими композициями на самых крупных площадках мира. Это же невозможно было сказать на тот момент, ни мне, ни кому бы то ни было другому. А сейчас они рекомендуют меня друг другу, как успешного композитора из Казахстана, кто-то пишет из СССР, кто-то вообще из России. Но суть в том, что моя музыка перешла на другой уровень и это очень высокая планка.
Я пытался несколько раз бросить музыкальную сферу: уходил работать в сельский банк, пробовал заниматься бизнесом, но Высшие силы брали за «шкирку” и возвращали обратно на свою стезю.
Вы сейчас работаете, грубо говоря, не для широкого круга слушателей. Важна ли сегодня для вас общественная оценка или вы работаете на себя?
Та публика, для которой я пишу, однозначно воспримет и уже восприняло то, чем я сейчас занимаюсь. Лиор Шамбадал, главный дирижер Берлинского симфонического оркестра, сказал мне недавно: «Я готов бесплатно приехать в Казахстан и сыграть твою музыку». Когда же ты работаешь для поп-артистов, для них в первую очередь важно, чтобы создаваемый материал был хитом, потому что зачастую для них это чистой воды бизнес, а не духовная миссия. Авторы для них другая часть жизни, многие артисты даже стараются не упоминать лишний раз авторов слов, мелодий, либо прописывают их имена мелким, размытым шрифтом. Испытав это на своей «шкуре» я стараюсь озвучивать имена всех аранжировщиков и саундпродюсеров, всегда говорю, насколько они талантливы и какой вклад внесли в создание этих произведений, ведь это коллективный труд. Музыка - это голос Небес и она создается не для того, чтобы выпятить себя, смысл всего этого гораздо глубже - в передаче людям принятой тобой из «эфира» информации.
Получается, что в записи альбомов, вам помогали меценаты?
Действия по материализации этой духовной информации невозможны без финансирования, без меценатов, которые оплачивают все производство, связанное с аранжировками и записями музыкального материала. Услышав первые записи с репетиций, профинансировать создание партитур и запись с Лондонским симфоническим оркестром мне помогли мои друзья: Сауат Мынбаев и Нуржан Бекшенов. Следующие проекты поддержали Нуржан Субханбердин, Аскар Алшинбаев, чуть позже подключились Галимжан Есенов и Серик Тульбасов. Хотелось бы отметить, что здесь присутствует очень тонкий момент, что в свою очередь я не ко всем обращусь и не от всех приму такую поддержку. Я очень сильно убеждён в том, что эта музыка идёт от Всевышнего и в ее создании должны участвовать только честные, чистые и искренние люди, со светлыми душами и открытыми сердцами. Мои друзья искренне участвуют в поддержке моего творчества и видят в этом определенную духовную ценность. Без их бескорыстного соучастия ничего бы этого не произошло или произошло бы не так быстро и я бесконечно благодарен им всем.
Видео с официальной страницы Еркеша Шакеева в Facebook
Был ли у вас момент, так называемый щелчок, когда вы поняли, что, да, вы идете по правильному пути и занимаетесь тем, что нужно в первую очередь для вашей души?
Да, этих моментов было много, но расскажу о трех, которые первыми пришли на ум и это были братские объятия трех настоящих профи: когда дирижер и музыкальный директор Национального английского балета Гэвин Сазерленд обнял меня после окончания записи и сказал: «Пиши музыку больше, это так прекрасно!»; когда виолончелист Александр Бэйли, тоже крепко обняв меня, очень душевно проронил фразу: «Это было прекрасно, у меня раскрылось сердце и не закрывается»; и на последней записи в январе, когда так же душевно обнял меня дирижер Энди Браун. Когда ты получаешь признание от таких мощных профессионалов, понимаешь насколько у этой музыки высокая духовная сила.
Имея на руках эти записи, будете ли вы стремиться к тому, чтобы получать за них международные премии?
Думаю, все придет к этому само по себе, с годами, потому что над их созданием работали настоящие виртуозы и профессионалы самого высокого класса. Одно только участие таких исполнителей и продюсеров, как Энди Браун, Гевин Сазерленд, Джон Ленехан, Александр Бэйли, Крис Кракер, Стив Маклафлин уже делает это топовым материалом. Может быть, это случится не в ближайшие годы, но я верю, эти мелодии будут участвовать в различных ивентах, но это не самое главное. Можно так же предположить, что когда меня уже не будет на этом свете, кто-то другой будет стоять и получать награды за мою музыку. Похоже на бахвальство, но, во-первых, надо иногда делать такую отдушину для себя, а во-вторых, я действительно горжусь тем, что сделал и очень скоро, с выпуском всего этого, каждый из читателей сможет сам для себя понять и определить свою степень ценности этих произведений.
Еркеш Кокенович, какой смысл вы закладывали, создавая эту музыку?
Основную идею о передаче духовной информации я уже озвучил, ну а практическая первая задача минимум у меня сложилась с тех пор, как я услышал термин «культурное наследие”. Думаю, мы с моими друзьями, выполнили основную часть этой задачи - сейчас в этой копилке наследия около 300 текстов и более 250 мелодий, написанных для эстрадной сцены. И за эти три с лишним года были записаны 67 композиций, 45 из которых оригинальные мелодии, и 75 партитур, то есть это около 700 пунктов. Сейчас я безвозмездно передаю их всем, кто хочет играть эти ноты. Например, недавно ко мне с таким предложением обратился Ерлан Бейсембаев (дирижер оркестра Казахского музыкально-драматического театра им. К. Куанышбаева, - прим. ред.), также их исполняют оркестры «Камерата Казахстана», "Симфонический оркестр Алматы". Я передал им партитуры и готов отдавать их всем, кто заинтересован в исполнении этой музыки. Это моя первоочередная задача - передавать то, что пропустили через меня Небеса и то, что помогли создать здесь на Земле мои друзья.
Наверное, это довольно избитый вопрос, но глядя на то, какую огромную работу вы проделали всего 3 года, не теряя вдохновения и сил, хочется спросить у вас – каковы ваши дальнейшие планы?
Знаете, я ведь пытался несколько раз бросить эту, очень тернистую для меня, музыкальную сферу: с рождением старшего сына уходил работать в сельский банк, чтобы на зарплату прокормить семью, пробовал заниматься бизнесом, но меня все время, какие-то Высшие силы, брали за «шкирку” и возвращали обратно на свою стезю. У меня есть еще огромный пласт задуманных, незавершенных и готовых, неизданных идей. Не знаю, хватит ли у меня здоровья, времени и финансовых возможностей, чтобы продолжать и завершить все это. Многие ранние записи хранились у меня на кассетах, как-то мы их оцифровали, и у нас получился полный 21 диск, а это гигабайты забытой, заброшенной музыки и идей, которые прошли через мое сердце. Доберусь ли я до этого когда-нибудь? Не знаю... Это очень-очень тяжело и непросто. Но есть мысли реализовать свои некоторые готовые джазовые мелодии. Ну и, конечно, песни: сейчас я начал работать с поэтом Элтона Джона и Рода Стюарта — Гарри Осборном, уже написал две песни с английским автором Крисом Портером. В планах все равно есть поп-музыка, но уже на более широкую географию – на английском языке. Кто может сказать, что на этом все остановится? Думаю, меня может остановить только конец жизни, либо я перестану слышать шепот Бога и сам скажу, что устал, не слышу, и меня это дело больше не интересует.
